Иван Грачев - Город мертвецов и другие истории (сборник)
Моя «глубина резкости» дала сбой, и мир вокруг превратился в одно мутное пятно, в центре которого сидела одна-единственная девушка. Ничего особенного в ней, на первый взгляд, не было – светлая легкая куртка, глупый цвет, который можно было назвать «кремовым», хотя слово это мне не нравилось; легкие тонкие джинсы, словно кистью, очерчивали ее спортивные ножки, темные волосы со следами нескольких покрасок. Но именно лицо привлекало внимание настолько, что я, как дурак, стоял в проходе уже минуты две, все не решаясь занять одно из миллиона свободных мест.
Стараясь не привлекать лишнего внимания, я все-таки посадил свою задницу. Не обошлось без нескольких столкновений с поручнем, и теперь я спокойно мог уставиться на нее, даже не удивляясь, как до сих пор не был замечен. В ее лице скрывалась странная притягательность, что-то незримое, что-то… личное, мое. Можно ли было назвать ее первой красавицей? Я мог бы, но, по правде говоря, круглое личико с по-детски веселым разрезом глаз еще ни разу не попадалось на страницах глянцевых журналов. Ей не хватало той остроты, что подчеркивалась кудесниками глянца и софитов. Все в ее лице было таким «обыденным», даже «домашним».
И еще она была небольшой и аккуратной. Под курткой подразумевался худой, подтянутый живот, небольшая грудь, а ноги могли свести с ума любого мужчину.
Я никогда раньше не успевал заметить столько деталей за столь быстрый промежуток времени. Я баловался любованием ею, как любой «гик» наслаждается новым планшетом, как автолюбитель садится за руль первого «Порше»…
– Молодой человек… Проезд оплачиваем!
Женщина в униформе прервала мои мысли и все закончилось. Снова краски стали не такими яркими, содержимое окружающей реальности «ввернулось» обратно в мой взгляд, оставив лишь приятные воспоминания. Я, не глядя, ссыпал содержимое кармана с мелочью, женщина-кондуктор цокнула языком, отсчитывая рубли в нужном сочетании, после чего вернула сдачу и несчастливый билет. Даже повторный подсчет получившихся двузначных чисел не принес ни счастья, ни радости.
Девушка напротив читала какую-то модную книгу, название было знакомым, но ни о чем не говорило. Не узнал я больше и о своей спутнице. Надо было садиться рядом, здороваться и начинать разговор, но я не смел. Ровно до тех пор, пока опять не обнаружил себя в другом месте, прямо рядом с ней.
– Привет, – робко поздоровался я.
– Привет, – с улыбкой ответила она, не отрываясь от книги.
– Что читаешь?
Она молча приподняла свое чтиво, чтобы обложка стала ясно видна. Естественно, я не обратил на нее никакого внимания, стараясь не отрываться от лица красотки.
– Название мне ни о чем не говорит, разве что о том, насколько эта книга меня достала рекламой и в интернете, и в реале, – я ведь думал об этом, а потому не смог выразить ничего нового.
– Зачем же спросил, если видел обложку?
Она, черт побери, даже не отрывалась от чтения. В голосе чувствовалось превосходство, любопытное, будто его обладательница проверяла меня на прочность, заинтересованная. Тихий и мягкий, как вельветовый, голосок успокаивал уши после утреннего потрясения.
– Да вот, решил, что просто обязан узнать такую красотку поближе.
Когда она оторвалась от чтения, я ощутил резкое потепление. Даже не так…
Взрыв изнутри залил лицо, шею и плечи нестерпимым пламенем, которое иссушало все мысли, с благоговенным вожделением я смотрел в ее глаза и наслаждался композицией миловидного личика и ехидной улыбки.
– Так ты пригласишь меня куда-нибудь?
Честно говоря, я не ожидал такой прыти, но неподдельно обрадовался и вовремя взял себя в руки:
– А зачем ждать? Отсчитаем четыре остановки и выходим. Думаю, Питер подскажет, где можно засесть.
– Вот как? – Она убрала книгу в сумочку, которую я до этого не замечал между сиденьем и стеной автобуса. – Только свой счет я оплачиваю самостоятельно, чтобы у тебя и в мыслях не было закадрить меня.
– Отлично, я хотел сказать то же и про тебя
– Рада, что не придется пить минералку.
Мы рассмеялись и путь продолжился.
За веселым разговором мы проехали не меньше семи остановок. Никто не хотел следить за происходящим снаружи. Я почувствовал такую заинтересованность, которая в мгновение ока прогнала и скуку, и депрессию.
Нелегкая завела нас на окраину центрального района, как раз за Невой, которая как раз очерчивала водной границей средоточие неоновых вывесок от жилых массивов, сплошь состроенных из старых домов, которые, будто детские кубики, были раскиданы в самых неожиданных местах.
Ресторанов и баров было немного, а мимо дверей под вывесками типа «Шаверма» мы со смехом пробегали. Таким образом, наткнулись на крупное сетевое заведение, которое позиционировалось, как бар, но было не таким уютным. В память стучалось любое из тысячи однокомнатных заведений в самом сердце города. Но, сказано – сделано, и мы уже проходим сквозь гарь сигаретного дыма, противного из-за смешанного аромата хорошего и плохого табака, витающего по всему залу. За серыми волнами дыма оказалась небольшая лестница, по ней мы поднялись на этаж «один с половиной», в пустой зал для некурящих. Я ведь даже не спрашивал, курит она или нет, просто направился туда, где не было накурено.
Правда, выяснилось, что заказ нужно делать у барной стойки, поэтому путь был проделан еще дважды, зато теперь можно было расслаблено завалиться на дешевый диван из заменителя и сделать глоток ледяного пива. Она заказала вишневое, я же был немного демократичнее – не признавая всех этих ароматизаторов, выбрал темное. Пропавшая в глубинах памяти ночь давала о себе знать, я ощутил это только после смены микроклимата – тело ныло и слегка почесывалось после жары, один глоток прохладного напитка так сильно ударил по голове, что сразу клонило набок. Оно прокатилось не только по трубе пищевода, но по всему телу – массажем миллионов мурашек. Стоило неимоверных усилий сохранить равновесие на диване.
Как-то случилось, что разговор сошел на нет. Я не чувствовал дискомфорта, ее присутствие, наоборот приободряло меня, вот только единственное, чего мне хотелось по-настоящему – это приобнять ее за плечо, почувствовать ее кожу наощупь. Конечно, такое желание могло быть вызвано эрекцией, чтобы хоть как-то ее оправдать, но зато оно было искренним.
Что чувствовала она, оставалось загадкой.
Черт, вы не поверите, но идиотское свидание закончилось так же, как и началось – мы просидели молча почти час, потягивая пиво и постоянно рассматривая, то друг друга, то интерьер вокруг. Наши глаза не стеснялись, мы не отводили взгляда в искрящиеся моменты пересечений, что говорило о многом, для меня уж точно. Именно так, без слов, без ненужных фраз, признаний и пожеланий.
Все слова остались на улицах Питера, вместе с бесконечным парадом видов северной столицы. Мы слабо улыбались, потягивая ватное пиво в полутьме бара, весь энтузиазм общения закончился, как села батарея у плеера. Да, именно так, – без солнечного света наши аккумуляторы стали бесполезны. Следовала ли за смертью новая жизнь?
Она встала и, взяв сумку, не сказала: «Мне пора, ты классный парень, мне было интересно, бла-бла-бла, но…» и все иже по списку, нет.
Она наклонилась, пряча лицо от моего взгляда в близости, и аккуратно сказала мне на ухо:
– Все было здорово. Еще увидимся.
Не прошептала, не выдохнула томным голосом, а просто «произнесла».
Как же это было эффектно!
Исчезла. Я не пошел вслед.
8
День был вязким и противным. Понимаю, что это лишь внутри моего собственного восприятия, но ничто на свете не могло меня заставить радоваться этому дождю. Все вокруг, особенно сверстники и те, кто помладше, обезумели в одночасье – толпы парней и девушек высыпали на улицу и принялись чуть ли не плясать под дождем. Я ютился под «козырек» ближайшего кафе, чтобы без того промокшие и пахнущие от пота вещи еще и не промокли до нитки от дождя.
Людская масса бесновалась от радости. Они возносили руки к небу, будто это событие можно было приравнять к чуду религиозного масштаба, хохотали; девчонки скидывали верх, оставляя лишь майки, топы или блузки, а парни старались быть рядом, потому что созерцание было прекрасным, но недостаточно. Неудивительно, что от такого заряда позитива на небе осторожно, даже неловко, проступила маленькая радуга, меж двух девятиэтажек, как небесный мост.
И когда я увидел ее, то мне стало стыдно.
В уборной одного общеизвестного общепита, я снова выудил свою записную книжку, блокнот, и принялся записывать:
«Это занятие и заставляет меня думать, что мои действия имеют некий важный смысл, и, в то же время, я начинаю ненавидеть свое существование, которое привело к тому, что я рад этому бреду. Я стал жестким, меня раздражает почти каждый третий, даже к девушкам стал относиться предвзято, видя в них лишь сиськи-письки на ножках. Что со мной не так?»
